В последнее время в России на фоне углубления различных форм социально-экономического неравенства возникает неизбежный запрос на переосмысление взаимосвязи между политикой и моралью. В условиях зарождения и развития капитализма в Западной Европе такая взаимосвязь изначально мыслилась в сугубо отрицательном ключе: политика – грязное дело, она a priori находится вне морали. Обычно «официальным» выражением этой позиции считают политическую доктрину Н. Макиавелли – «разрушителя всех и всяческих моральных устоев» (см. М. Л. Андреев. Слово и дело Николо Макьявелли – Н. Макьявелли. «Сочинения исторические и политические. Сочинения художественные. Письма». М.: НФ «Пушкинская библиотека», ООО «Издательство АСТ», 2004. С. 5).

И действительно, сегодня политика большей частью перестала быть искусством и призванием, превратившись в одну из профессий, вроде сантехника или пекаря. В подобном контексте политическая деятельность сегодня воспринимается как деятельность техническая, как социальная инженерия (термин К. Поппера – активного защитника либерального капитализма) (см. К. Р. Поппер. Нищета историцизма. М.: Издательская группа «Прогресс» – VIA, 1993. С. 75 – 83), как своеобразный государственный менеджмент или оказание государственных услуг «сервисным государством», направленное на достижение поставленных целей, независимо от нравственных оснований, обоснований и последствий.

Нормативной моделью для доминирующего в России политического дискурса является «человек экономический», для которого главной экзистенциальной ценностью является получение все большей и большей прибыли. А в этом деле забота о людях, гуманизм или даже «простая человечность» (А. Смит) – только помеха: «Вот отсюда, из утвердившихся установок “нового времени” все эти взрывы на шахтах, вроде “Распадской”, катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС, пожар в “Хромой лошади”, падение самолетов, гибель “Булгарии”. Деньги любой ценой. Прибыль, невзирая ни на что... [Эта мораль] не появляется сама собой. Ее взращивают, пестуют и воспитывают... Разве фотографирование тонущих пассажиров “Булгарии” с проходивших мимо теплоходов вместо помощи им – это не волчья мораль? А то, что капитаны кораблей, нарушив писаные и неписаные правила, не остановили свои теплоходы и не организовали спасение, не звериное равнодушие? Или человек, давший разрешение плавающей руине везти пассажиров на гибель, был им друг, товарищ и брат?» (см. Н. Максюта. Пока не поменяем мораль, будем тонуть, гореть и падать – «Российская Федерация сегодня». 2011. № 15. С. 26).